Наша семья замышлялась и строилась как многодетная. У меня трое детей: Вера 1994 г.р., Зоя 1995 г.р. и Фёдор 1998 г.р. Жили мы всегда интересно, не взирая на неподходящие времена и хроническую бедность, как и положено интеллигентной семье. Чтение вслух по вечерам, походы, выставки и театры, домашние спектакли и стенгазеты "для себя", игры собственного изготовления вместо электронных "бродилок". Нам завидовали более обеспеченные, но бездетные друзья. Но уже четвёртый год Федя не с нами. Получилось это так. В 2006 г. я  оказалась в больнице с бытовой травмой (переломом). Мой муж Струков Иван Геннадьевич, врач-оториноларинголог, и раньше временами злоупотреблял алкоголем, а без меня стал пить безобразно, вплоть до невыхода на работу. Так как я после больницы не могла сразу работать и полноценно вести хозяйство, родители мужа решили помочь и устроили детей в летний школьный лагерь в своём подмосковном городке. В это время жить с Иваном Геннадьевичем под одной крышей стало совсем невозможно, и мы расстались. Старшие дочери после лагеря ко мне вернулись, а Федя, по настоянию отца, был оставлен у его родителей в Черноголовке. Возражать было бессмысленно, так как я передвигалась по квартире на костылях и всё равно не могла бы за ним поехать. Ему тогда было 8 лет.

Мы с девочками выжили и справились с ситуацией, не попросив ни у кого ни копейки. Ещё находясь на больничном, я подрабатывала, чем могла: стиркой соседского белья, соцопросами. Сменила работу, пошла на скользящий график с ночными сменами. До этого я старалась работать поближе к дому и обязательно с нормальными выходными, чтобы проводить их вместе с семьёй.

Когда Федя уезжал, мы ещё не знали, что он не вернётся. Постепенно установился порядок встреч с ним, как правило, раз в три недели по выходным. Ни одни каникулы нам не дали провести полностью вместе. Так жить невыносимо. Каждая встреча отравлена сознанием, что в нашем распоряжении менее суток. Мы не успеваем, как когда-то, читать вслух. Фёдор приезжает к нам усталый. До Черноголовки не менее двух часов езды. Там он перегружен занятиями: музыкальная школа и секция тэквондо, с этого года - футбол. У него только один день в неделю без послешкольных занятий.

Мы терпели и ждали три года, чтобы дать Феде закончить начальную школу и не травмировать его лишней сменой учителя и классного коллектива. Перед пятым классом вместе с ним решили, что дальше он будет жить снова с нами, в Москве. Семье Струковых мы решение сообщили, но они "пропустили мимо ушей". С согласия отца Федя провёл с нами месяц моего летнего отпуска. Побывали в Нижегородской области, жили, как всегда, насыщенно и интересно. Потом дети все вместе съездили в лагерь в Анапу, понравилось очень. 1 сентября Федя пошёл вместе с сестрой в московскую школу. А 4 сентября, когда я была на работе, папа забрал его обманом, "погулять". С тех пор я видела Фёдора два раза в его Черноголовской школе, под контролем педагогов и дедушки с бабушкой. Наедине нам встречаться не дают, телефонные разговоры прослушивают по параллельному телефону, Федин мобильник отключён или находится у папы.

Если согласие родителей о месте жительства ребёнка недостижимо, вопрос решается в судебном порядке. Я подала исковое заявление. 8 декабря Ногинский городской суд вынес решение в пользу отца, Струкова. 25 февраля Мособлсуд оставил решение без изменения. Официальная мотивировка: семья Струковых более обеспеченная, там у ребёнка есть отдельная комната, трое взрослых могут уделять ему больше заботы, чем одна по 12 часов работающая мама. А у нас, по заключению сотрудника органа опёки, «много книг, старая мебель».  Неофициальная мотивировка в заседании прозвучала, но в решении не зафиксирована, а именно, что я «общаюсь и сотрудничаю с лицами, имеющими отношение к Национал-большевистской партии». Действительно, я выполняла техническую работу по организации распространения газеты "Лимонка", видимо, достаточно успешно, потому что в течение 9 месяцев находилась за это под следствием по ст.282.2. Не жалею об этом. "Лимонка" была интересной и талантливой газетой. И. Г. Струков сформулировал исчерпывающе: «Государство любит обывателя. Я обыватель. Суд меня защищает». Я с этим выводом согласна. Иллюзий, что какая-либо инстанция даст мне возможность воспитывать сына, у меня больше нет. Но обывателем не была и не буду. И. Г. Струков приписывает мне "личные методики воспитания "гениев", которые я периодически пыталась реализовать на детях". Он же приписывает мне – это же надо придумать – «неоднократные требования применять к детям телесные наказания, бить их ремнём, призывы к "пролетарскому аскетизму"». Это чушь. Если мы кого и наказали, то самого И. Г., однажды: не взяли с собой на выставку Ю. Норштейна после того, как он с утра выпил с пациентом водки и пришёл в неадекватном состоянии. Не было у нас претензий на воспитание гениальности. У меня была и есть задача воспитать порядочность, надёжность и трудолюбие, то, что без особых "методик", просто всем укладом и образом жизни сделали мои родители, советские инженеры.

Мы не собираемся сдаваться. И жить без надежды невозможно. Сейчас добиваемся в судебном порядке хотя бы определения порядка общения с сыном. Что требуется от лояльных родителей, мне ясно: обеспечить ребёнку максимальный бытовой комфорт, оплатить услуги и сдать на обработку "специалистам", чтобы "развивали", ни в коем случае не пытаться самим вырабатывать у детей навыки и формировать убеждения. Мало ли что бесконтрольный родитель сформирует! Рекомендуемая современная семья – не разновозрастная трудовая бригада (как я это понимаю), а слабо связанная группка потребителей, которые вместе разве что кушают и смотрят телевизор. Но нам это не интересно. Нам интересно жить максимально полноценно при любых внешних обстоятельствах, воспитать и сохранить в себе готовность к азартному и радостному труду для будущего восстановления страны.

Хотим выразить наше сочувствие и поддержку семье Сергея Пчелинцева.

Комарова Анна Александровна, Вера, Зоя.

тел.: 8-926-366-9101.