Съезд «Единой России», на котором было объявлено о возвращении поста президента от Медведева к Путину, означает одну простую вещь: отныне путь к смене власти в России мирным путем закрыт. Есть ряд факторов, способствующих стабильности режима.

Цена на нефть

Пока цена будет высокой, режим будет стабильным. Проиллюстрирую свою мысль следующим примером. В Европе в 1640 году вспыхнули сразу шесть революций: помимо Англии — в Неаполе, Каталонии, Португалии, началась фронда во Франции. А в 1644 году в Китае после крестьянского восстания, за которым последовало вторжение маньчжуров, пала династия Мин. В учебниках истории можно прочесть, что все эти революции случились от непомерных налогов, глупости Карла I, раздражения Неаполя властью испанцев.

Все это, без сомнения, так. Но 1640-е также очень хорошо известны астрофизикам. 1645–1715 годы — это так называемый минимум Маундера, годы уменьшения солнечной активности и резкого похолодания. Налоги налогами, но люди стерпели бы и налоги, и глупость правителей, если бы не были элементарно голодны.

Падение цены на нефть для России — то же, что похолодание для середины XVII века. Пока нефть не падет, не падет и режим.

Отсутствие молодежи

Средний возраст мужчины в России — 38 лет. Для сравнения: в Египте средний возраст населения — 24,5 года, в Ливии — 24,5 года, в Палестине — 18 лет. Средний возраст в Дагестане и Чечне — 27 и 28 лет, и мы видим, что эти республики крайне неспокойны.

Свобода эмиграции

В отличие от тоталитарных режимов страны-паразиты, к числу которых относится путинская Россия, косвенно поощряют эмиграцию людей, склонных к свободе и независимости. Обычно активная часть населения страны — дрожжи, на которых все восходит, — это 4% населения. Для России это 6 млн человек. По крайней мере около трети этих людей просто покинули Россию.

Протест — не способ

Власть постоянно дает понять российским гражданам, что протест — это не способ решить проблему.

Возьмем историю президента Карачаево-Черкесии Мустафы Батдыева, чей зять расстрелял в своей резиденции семерых человек. Родственники погибших и возмущенное население дважды занимали Дом правительства, требуя отставки президента. Однако тот оставался на посту до 2008 года. Он не был отставлен именно потому, что этого требовал народ.

Возьмем историю с Химкинским лесом. Дорогу через него продолжают строить не вопреки протестам, а именно благодаря. Дело не в том, что Путину так дороги деловые интересы Ротенберга, а из принципа: раз чернь протестует, ее надо загнать пинками на место.

Такова установка режима. Нельзя проявлять слабость. В результате каждый человек, который хочет решить свою проблему, понимает, что публичными обращениями и протестами ее не решишь.

Вышеперечисленные факторы способствуют стабильности режима, однако есть и другие, работающие против него.

Коррупция

В отличие от большинства классических диктатур, в которых диктатор опирается на народ и противостоит вместе с ним «злым чиновникам» (к такому типу относится Лукашенко), путинский режим устроен противоположным образом.

Чиновники получили право совершать любые преступления, жертвы этих преступлений всегда оказываются сами виноваты, а если они еще жалуются, то сами становятся преступниками.

Теоретически это должно привести к большой преданности чиновников Путину, на практике система идет вразнос.

Возьмем конкретный пример: «список Магнитского». Понятно, что не Путин украл из российского бюджета 230 млн долларов. Просто по мере того, как раскрывались все новые подробности этой кражи, перед Путиным вставала дилемма: либо сдать тех, кто ее совершил, либо последовательно защищать право чиновников на совершение любых преступлений.

Результат: страна утрачивает управляемость, а масштабы воровства разрастаются до того, что бюджет перестанет к 2012 году сходиться при цене ниже 120 долларов за баррель.

Национализм

Одна из главных проблем режима — это растущий национализм, как русский, так и кавказский. Режим понимает эту опасность, но сделать ничего не может, как и в случае с коррупцией.

Национализм в России связан с двумя вещами: с проблемой Кавказа, в первую очередь Чечни, и с мигрантами из Средней Азии.

Неспособность режима контролировать страну влечет за собой в том числе неспособность контролировать Кавказ. Вряд ли Кремль сейчас может в чем-то отказать Кадырову. Растущее понимание того, что победителем в русско-чеченской войне оказался Кадыров, превращает Россию в Веймарскую республику.

Второй фактор национализма — мигранты из Средней Азии. В отличие от выходцев с Кавказа они существуют на положении рабов и провоцируют примерно такую же агрессию, как, скажем, черные рабы на Ямайке порождали агрессию со стороны белых бедняков, которым надо было чувствовать себя выше кого-то.

Интернет

Третий фактор нестабильности — рост интернета. В России сейчас около 60 млн человек входят в Сеть.

Десять лет назад, когда Путин пришел к власти, он первым делом взял телевидение. Монополия на телевидение привела к монополии на новости. Новостью долгое время было то, что сообщают по телевидению.

Интернет привел к качественно новой ситуации. Новостью сейчас является то, что обсуждается в интернете. Когда в 1997 году машина тогда еще главы ГКУ Владимира Путина задавила 5-летнего Дениса Лапшина, это не вызвало никакого резонанса, потому что этого не было в телевизоре. Когда в феврале 2010 года «Мерседес» вице-президента ЛУКОЙЛа Анатолия Баркова снес «Ситроен» с двумя женщинами, это — благодаря интернету — стало уже событием национального масштаба.

Теперь мы наблюдаем следующую стадию: аварии с участием дорогих машин вызывают волнения и спонтанные бунты.

Общественное мнение

В России стало модно презирать режим. Над режимом в частных разговорах издеваются самые высокопоставленные чиновники и самые приближенные к Кремлю олигархи. Даже в глянцевых журналах, по определению предназначенных для состоятельных господ, тонкое издевательство над Кремлем является must — то есть та же аудитория, которая потребляет рекламу «Константин Вашерон», потребляет критику Кремля. Если экономически ситуация скорее сравнима с годами позднего Брежнева, то интеллектуально она похожа на 1989 год — когда режим критиковали везде, кроме гостелевидения.

Отсутствие защитников

У режима нет людей, которые готовы за него умереть. Президент Гаити Дювалье опирался на тонтон-макутов, Ахмадинежад — на «Стражей революции», Каддафи — на людей своего племени.

Прослойка выходцев из ФСБ, на которую опирается Путин, достаточно многочисленна, чтобы обворовать всю Россию, но недостаточно сильна и мотивирована, чтобы сохранить Путину власть.

Примечательно, что как только Путин отстраняет от власти очередное политическое ничтожество, им лишь и вызванное из небытия, ничтожество сразу принимается ругать режим. А кого больше ненавидят омоновцы — демонстрантов или начальство, которое забирает себе львиную долю за «крышу», — это еще большой вопрос. Эти люди готовы воровать за Путина, но умирать за Путина они не готовы. Они пользуются режимом, а не служат ему.

Одним из самых важных обстоятельств является то, что все факторы, способствующие стабильности режима, мало менялись за последние десять лет, за исключением цены на нефть: но и она не переходила красную черту. Что же касается дестабилизирующих факторов, они постоянно и стабильно росли. Коррупция только росла, национализм только рос, поддержка режима в обществе (и даже в силовых структурах) только падала.

Вероятность «арабской весны» в России на порядок ниже, чем в переполненных молодежью Тунисе и Египте, однако степень нестабильности режима нарастает и нарастает. И там, где народ не принимает участия в управлении посредством выборов, он обыкновенно рано или поздно принимает участие в управлении посредством мятежей и революций.